Голанц горестно покачал головой.

— Это нарушение правил предоставления материалов другой стороне. Вы не имели права скрывать эти документы, а потом без всякого предупреждения вываливать их на голову обвинения.

— Ваша честь, если кто-то и скрывал что-то, так именно прокуратура. Я полагаю, что ее свидетель обладал этими сведениями, но утаил их.

— Это серьезное обвинение, мистер Хэллер, — нараспев произнес судья.

— Судья, в мои руки эта информация попала совершенно случайно. В воскресенье я обратил внимание на то, что мой детектив, пользуясь компьютером, который достался мне вместе с практикой в наследство от Винсента, прогоняет все связанные с этим делом имена через интернетовскую поисковую систему. Поиск проводился только на английском. А поскольку я видел в материалах обвинения фотокопию паспорта Рильца, я расширил поиск до французского и немецкого языков и через две минуты получил эту статью. Мне трудно поверить, что в управлении шерифа, прокуратуре и Интерполе нет ни одного человека, который не знал бы о ее содержании. Так что пострадавшей стороной, судья, чувствует себя как раз защита.

Я не поверил своим глазам. Тем не менее судья повернулся к обвинителю и прищурился. Впервые за весь процесс. Я немного отступил вправо, чтобы дать большей части присяжных возможность полюбоваться этим зрелищем.

— Что вы на это скажете, мистер Голанц? — спросил судья.

— Абсурд. Все, что мы смогли установить, содержится в материалах обвинения. И я хотел бы спросить, почему мистер Хэллер не уведомил нас о существовании этой статьи еще вчера.

Я бесстрастно уставился на Голанца:

— Если бы я знал, что вы свободно владеете французским, то отдал бы вам ее сразу, Джефф. А перевод статьи мне принесли лишь сегодня, за десять минут до того, как я приступил к перекрестному допросу.

— Ну хорошо, — сказал судья. — Что вы собираетесь предпринять для проверки этой информации, мистер Хэллер?

— Я собираюсь попросить моего детектива заняться работой, которую управление шерифа должно было проделать еще шесть месяцев назад.

— Разумеется, мы тоже все проверим, — добавил Голанц.

Судья поднял вверх руку.

— Хорошо, — сказал он. — Мистер Хэллер, я разрешаю вам использовать эти сведения для защиты вашего клиента — при условии, что вы проверите истинность сказанного в статье и личность названного в ней Иоганна Рильца. Думаю, вопрос исчерпан, джентльмены.

Судья откатился в кресле на свое обычное место, мы с Голанцем вернулись на свои. Висевшие в зале суда часы показывали без десяти пять.

Я взошел на кафедру.

— Ваша честь, я намереваюсь в самом скором времени провести расследование деятельности мистера Рильца во Франции. Пока же у меня больше нет вопросов к детективу Киндеру.

Я сел. Судья отпустил присяжных до следующего дня.

Я посмотрел, как они покидают зал, потом повернулся, чтобы взглянуть на тех, кто в нем сидел. Все трое Рильцев смотрели на меня злыми, мертвыми глазами.

Киско позвонил мне домой в десять. Сказал, что он в Голливуде, неподалеку от меня, и хотел бы зайти. И добавил, что у него есть кое-какие новости насчет присяжного номер семь.

Повесив трубку, я сказал Патрику, что собираюсь выйти на веранду, поговорить с глазу на глаз с Киско. Затем надел свитер, взял папку, которую показывал в этот день судье, и отправился на веранду дожидаться детектива.

Над холмами горел, точно домна, Сансет-Стрип. Этот дом я купил в самый прибыльный год главным образом ради открывавшегося с веранды вида на город. Он никогда не переставал завораживать меня, ни днем ни ночью.

— Привет, босс.

Я вздрогнул. Киско поднялся на веранду и зашел ко мне за спину, а я этого даже не услышал. Должно быть, он заехал по Фэйрфакс-авеню на холм, заглушил мотор и спустился к дому накатом.

Я указал ему на маленький столик и кресла, стоявшие под свесом крыши. Он сел, заглянул в окно гостиной. Там работал телевизор — Патрик смотрел канал, посвященный экстремальным видам спорта. Какие-то люди делали сальто на снегоходах.

— Это что, спорт? — спросил Киско.

— Похоже что так — для Патрика.

— Как у тебя с ним все складывается?

— Нормально складывается. Да он здесь и всего-то на пару недель. Так расскажи мне о седьмом номере.

— Прямо к делу? Ладно. — Он завел руку за спину, достал из заднего кармана маленький блокнот. — Его зовут Дэвид Максуини, и почти все, что он указал в «джи-ведомости», вранье.

Заполнение «джи-ведомости» составляло часть процесса voir dire: кандидат в присяжные указывал в ней свое имя, профессию, почтовый индекс и отвечал на основные вопросы. В случае нашего процесса имя исключалось.

— Приведи примеры.

— Ну-с, согласно почтовому индексу, живет он в Палос-Верде. Вранье. Я проследил этого парня до его квартиры на краю Беверли, прямо за Си-би-эс. — Киско указал на юг, в сторону здания телецентра Си-би-эс. — Один мой знакомый проверил номерной знак его пикапа — Дэвид Максуини проживает как раз по этому адресу. Потом этот знакомый отыскал его водительские права и прислал мне фото. Фамилия нашего дружка — Максуини.

— Ты же черт знает как наследил, Киско.

— Спокойнее, приятель. Мой знакомый посылал все с чужого компьютера, а пароль он выклянчил у своего старика-лейтенанта. Так что с этой стороны нам ничто не грозит, понятно?

Коп крадет у копа. Почему меня это не удивляет?

— Хорошо, — сказал я. — Что еще?

— Еще мы проверили его заявление, что он никогда не попадал под арест. Вооруженное нападение в девяносто седьмом и сговор с целью совершения мошенничества в девяносто девятом. Правда, насколько мне известно, осужден ни разу не был.

Интересно было бы узнать, каким это образом в делах о вооруженном нападении и мошенничестве удалось обойтись без обвинительных приговоров. Впрочем, я понимал и другое: просмотреть эти дела, не предъявив удостоверения личности, Киско не мог.

— Ладно, это мы пока оставим. Что-нибудь еще?

— Да. Я же тебе говорю, по-моему, этот малый не написал ни слова правды. Указал, что он инженер, работает в «Локхиде», а в телефонном справочнике этой компании никакого Дэвида Максуини не значится. — Киско поднял перед собой обе ладони. — Так что происходит? Только не говори мне, что сукин сын обвинитель подсадил в жюри присяжных своего человека.

— Я тебе лучше ничего говорить не буду. Он с кем-нибудь встречался?

— Пока нет. Но я и ходил-то за ним всего лишь с пяти.

— Ладно, Киско, ты отлично поработал. Теперь оставь его и вернись вот к этому. — Я пододвинул к нему папку.

Он хитро улыбнулся:

— А что ты сказал судье?